Я торговал на рынке в 90е вместе с тёщей
В тяжелые девяностые годы у нас неоднократно случались денежные затруднения – зарплата выплачивалась талонами и живых денег мы практически не видели. Тогда все занимались челночной торговлей, в частности и моя теща, которая на своей машине возила товар из большого города, чтобы продать его у нас подороже.
Торговать или работать: 90е давали однозначный ответ. Хорошо, что времена поменялись.
Эта процедура многократно окупалась и позволяла выживать в те трудные годы. Когда я пожаловался на нехватку денег, она дала мне не сумму, а товар. Я сам должен был его продать, чтобы заработать. Наверное, она хотела этим приучить меня к торговле, чтобы я бросил бесполезную работу и начал тоже возить и продавать товар.
Выданный мне тещей товар я стал продавать на небольшом рынке в центре города. Самое интересное, что расходился он влет, и я начал давать большие накрутки. Товар приносил до двухсот процентов прибыли, что меня крайне удивило. Такая накрутка казалась мне нереальной, но это было.
Когда я распродал весь товар, я вернул деньги, потраченные на покупку товара, теще я ничего не был должен и остался в барышах. Заработанные деньги, правда я не вложил в новый товар, а потратил. Когда, без денег я опять подошел к матери моей жены, та снова выдала мне товар, но с предупреждением, что делает это в последний раз и я должен буду на выручку не только транжирить, но и закупить новую партию товара.
Так, некоторое время я и торговал, возил товар на своем стареньком автомобиле, пока коммерсанты, уже тогда начинавшие свое восхождение по финансовой лестнице не начали возить подобный товар в город фурами. Тут мой бизнес снова прекратился. Деньги снова закончились, и я снова пошел к теще.
Та объяснила мне, что еще не все возят большими партиями. Стоит просто поехать на рынок в большой город и посмотреть, что там продают и чего нет у нас. Так мы и сделали – круговорот нашей торговли вновь завертелся.
Как я покупал машину бензина за треть стоимости
Давно это было, в середине девяностых. Тащили и продавали все — кто мог и всё — что можно, даже чего нельзя. Выделившись из совхоза, с наделом земли, в фермеры, я приобрел статус латифундиста.
Но статус статусом, а землю обрабатывать нужно, чтобы надел приносил доход. Топливо, к тому времени, в цене расти стало с завидной регулярностью. Единственное утешало, это — на заправке оно было всегда, до того, бывало, бригады трактористов неделями резались в карты из-за отсутствия солярки.
На заправке дизельное топливо было, но на его приобретение нужны были деньги, которых всегда не хватало, поэтому фермеры не брезговали ворованным топливом, которое доставляли жаждущие опохмелиться трактористы совхоза.
На эти цели у каждого из единоличников стояло по нескольку фляг браги для перегонки на самогон. Запасы топлива пополнялись регулярно, но не в тех объемах, какие нужно было запасти для весенне-полевых работ.
Я попросил несколько дней отсрочки и пустился на поиски необходимой суммы. По-ту пору, неплохой доход приносила сдача в аренду вспаханной земли под картошку предприятиям небольшого городка, расположенного неподалеку. Обратившись к постоянным клиентам, с которыми сотрудничал не один год, я имел успех.
Но каково было удивление руководителя, когда в феврале, ему было предложено определиться по земле под посадку картофеля! Чтобы убедить его, что уже пора, мне пришлось уменьшить стоимость сдаваемой сотки в два раза.
У вас есть истории и воспоминания о 90-х? Присылайте их нам для публикации.
Из официантки во Владелицы салона красоты — история провинциалки из Одессы
Здравствуйте, расскажу вам историю из 90-х (прим. редактора — продолжаем цикл лихих 90х).
Меня зовут Анна.
В 19 лет я приехала в Москву из маленького городка под Одессой (Украина). Это был конец 90-х.
Поступать я никуда не собиралась, денег не было. Приехала работать.
Подруга позвала, она ещё раньше начала ездить на заработки. Но оказалось, что она работает совсем не официанткой, как говорила. Мне её вариант не подходил.
Я пошла по кафе и в одном из них устроилась как раз-таки официанткой. Зарплаты хватало чтобы снимать комнату, еда — на работе, кое-что могла отправить домой, да и себе оставалось.
Сложились хорошие отношения с хозяйкой. Она сама работала управляющей. Поскольку у меня личной жизни никакой не было, я часто оставалась в кафе после своей смены, иногда подменяла хозяйку, решала кадровые проблемы, один раз даже был что называется «наезд».
Пришли несколько худощавых супчиков, стали орать, бить столы, потом один подошёл стал говорить про деньги.
Я сказала, что милицию уже вызвали, но ещё раньше сюда придёт муж хозяйки, и лучше им идти пока целы. Сама не боялась — они совсем подростки, худенькие, в футболочках, совсем не быки из фильмов про те времена. Они постояли немного и ушли. Может это у них первый раз был, напора не хватило.
После этого случая я стала уж совсем доверенным лицом. Несколько раз Ольга Александровна (хозяйка заведения) просила меня сделать ей маникюр и макияж для разных поводов. Ей нравилось как я одеваюсь, крашусь (очень мало, мне повезло с лицом), нравились мои рисунки на ногтях (сама делала, это хобби).
Потом было время когда народу стало ходить меньше, мы думали, что делать. И возникла идея открыть ещё один бизнес — салон красоты.
У нас было два входа оба с лицевой стороны, один для посетителей и скромная дверь для персонала, там коридор, раздевалка, туалет, душевая и т.д.. Мы решили что персонал может заходить с общей двери а коридор, раздевалку и часть кухни — отделить под салон. Есть вход, есть место — почему бы не попробовать.
Решили что организацией (персонал, оборудование) и ведением дел — занимаюсь я. Ольга разрабатывает дизайн (она по образованию художник) и финансирует это дело. Новая фирма на двоих: у меня 40%, у неё 60.
Ошибок с моей стороны было много. Я не знала ничего о позиционировании, о целевой аудитории. Работала на всех: и то, что сейчас идёт как бюджетный сегмент и премиум (Ольгины подруги зачастили — удобно и кафе и маникюр). И не смотря на ошибки, дело пошло очень хорошо.
В самом начале у меня была парикмахерша и маникюрша. Потом мы оттяпали немного места у зала кафе и я взяла ещё одну маникюршу и парикмахера, который работал только по вечерам.
Одно время удалось снять помещение через дорогу, мы там хотели сделать массажный салон. Как раз пошёл спрос на остеопатов, лечебный массаж и т.д. Начали с простого массажа, документы и положенные разрешения добывал Ольгин муж, клиенток мы приглашали из салона. Проработали некоторое время и закрылись, из-за арендодателя, который решил взвинтить стоимость аренды.
Мелкому бизнесу в сфере услуг надо постоянно меняться чтобы выжить, постоянно следить за тем, что популярно, постоянно адаптироваться. Мы успешно это делали.
Я прошла курсы по маркетингу, несколько раз в год посещала лекции разных гуру что приезжали в Москву. Работала и занималась самообразованием. Успела немного посмотреть Европу (Чехия, Германия, Франция, Швеция). Сделала несколько удачных вложений в недвижимость. Несколько неудачных вложений в акции.
Нас подвёл банк. Отзыв лицензии. Мы поработали, используя сбережения. Но какая-то волна безнадёги накатила, мы поговорили и решили на время всё прикрыть, чтобы не уйти в минус. Салон закрыли, кафе сдали в аренду. И уехали с Ольгой путешествовать по Азии.
Свой бизнес это интересно, увлекательно. Но это отнимает много энергии и сил. Этим живёшь, и когда наступают трудности, пусть и не по твоей вине, не всегда есть силы подняться и идти дальше.
Мой совет начинающим бизнесменам — обеспечивайте себе тыл, вкладывайте в то, что будет приносить доход помимо вашего основного дела. И осознавайте то, что когда-то может случиться так, что вам придётся закрыть дело.
Как мы жили в 90е: трудные, святые, наши
Мне было 10 лет в 90 году. Пишу эту историю и чувствую прилив ностальгии по собственному детству. Я коллекционировал вкладыши, наклейки, находящиеся в жвачках. Я просто обожал играть в тамагочи. Это электронный домашний питомец. Этот зверек был почти у каждого ребёнка. Питомца нужно кормить, выгуливать, в общем, ухаживать.
У моей сестры была кукла Барби, считавшаяся идеалом женской красоты. Отдельным развлечением было шить для Барби одежду. Помню, как моя мама учила её этому, порой отдавая простыни, наволочки или даже свою самую любимую вещь, чтобы сшить из неё платье для куклы.
Была у меня многоцветная ручка. Это был безусловный тренд среди школьников девяностых годов. Желтый, красный, розовый, светло-зелёный, тёмно-зелёный, голубой, синий – писать всеми цветами радуги, хорошо влияет на память, и карандаши не нужны. Правда размер, как правило, бы немаленький, держать не удобно.
Помню, нашёл у сестры рукописную анкету. Она заменяла детям социальные сети. Их вели в основном девчонки, но заполнить давали и мальчишкам. Особой популярностью пользовались вопросы «Кто тебе нравится?», «Целовался ли ты?», «Твоя заветная мечта».
Подолгу заигрывался в «Марио», «Чипа и Дейла» или «Танки» на приставке Dendy. К ней прилагались два джойстика, отличавшиеся друг от друга двумя кнопками. На игру эти кнопки почти не влияли, нужны были для настроек и прочего. Но всё равно споры о том, кто будет играть «главным» джойстиком, переходили в споры.
Мне очень нравилось смотреть телеигру «Любовь с первого взгляда», мечтал побывать в этом шоу, когда вырасту. С увлечением смотрел за парнями и девушками, выбирающими себе нового знакомого. Сложившаяся пара могла выиграть путешествие в теплую страну.
Чтобы заработать немного денег, я собирал бутылки и сдавал их, торговал семечками и подрабатывал дворником.
Нельзя упустить рассказать о моде. Практически все носили спортивные костюмы. Без свитера с орнаментом я не обошёлся. У романтиков с дороги в почёте были кожанки. Девчонки одевались в прозрачные колготки или лосины, яркие футболки, делали высокие хвосты и заплетали косички.
К 95 году начали вливаться в моду малиновые пиджаки, остроносые ботинки, и конечно, золотая цепь.
А как я фанател от Сектора газа и Цоя. Девчонки сходили с ума по Ласковому маю, Тату, Мираж.
Были и фанаты исполнителей рок-групп, называемые рок-фанатами, они зачёсывали чёлки и рисовали чёрные круги вокруг глаз.
Хорошо это время иллюстрируют фильмы Брат и Брат 2. Багров — настоящий герой того времени.
Это время оставило множество историй. А вот ещё несколько…
Чеченский след и новые русские
Мы снова в компании вечно юного дяди Федора, но теперь во второй половине 1990-х. В «Новых порядках в Простоквашино» (1997) упразднили власть тети Тамары, зато предложили ряд других нововведений, судя по которым, Успенский больше совсем не хотел скрывать, что у него накипело.
Всё начинается с того, что Матроскин решает перевезти на тракторе «Тр-тр Митя» из города в деревню старый диван мамы дяди Федора. Но на посту ГАИ его тормозит инспектор с ласковой фамилией Люськин и пугает ответственностью за «частный извоз» диванов, предлагая на выбор: купить лицензию, оплатить пошлину или снять с трактора номера. Явного намека на взятку кот не понимает, а может, не хочет понимать, что приводит к расставанию с диваном.
Матроскин говорит, что будет жаловаться на Люськина, но тот предупреждает, что в таком случае станет штрафовать кота за всё подряд, в том числе за нечитаемые номера на тракторе, которые он же ему и выдал: «В этом наш главный руководящий принцип. Одной рукой номер даем. Другой рукой штрафуем».
В отличие от Матроскина Печкин пытается адаптироваться к новым порядкам и сразу же попадает впросак. В начале повести милиция задерживает его при попытке вынести из сельсовета коробку с долларами — очевидная отсылка к «Делу о коробке из-под ксерокса», известному эпизоду президентской гонки 1996 года. История, как и в жизни, была темной, откуда взялись деньги, выяснить так и не удалось. Позднее почтальон дает понять, что, если он раскроет происхождение долларов, ему грозит длительное тюремное заключение.
Погорев на долларах, Печкин не отчаивается и решает приватизировать почту.
На тягу Печкина к реформаторству кот реагирует консервативно: подбивает деревенских мужиков побить почтальона. Обиженный Печкин жалуется главе МВД. В деревню, где не уважают законы новой России, вводят войска. В газетах критикуют Матроскина и Шарика, называя сепаратистами, напоминая взрослому читателю о военном конфликте в Чеченской республике: «Особую опасность представляют местные сепаратисты Шарик и Матроскин, которые не признают приватизации почт. <…> Их надо немедленно призвать к порядку или приговорить к высшей мере наказания».
Купив за цистерну молока автоматы, БТР и установку «Град» (у полковника-язвенника, которому молоко полезно, а военная техника не нужна), кот и пес готовятся отстаивать свою правду с оружием в руках. Но тут выясняется, что у прибывших в Простоквашино десантников нет сил вести боевые действия, потому что правительство забыло об их существовании и они не ели три дня.
На некоторое время конфликт затихает: простоквашинцам приходится на свои деньги покупать десантникам еду и билеты до дома. Дальше Матроскин по примеру Печкина пробует наладить отношения с новой реальностью по ее правилам, занявшись малым бизнесом, но терпит крах из-за бюрократии и непомерных налогов.
Абсурдность нарастает.
Как выживали на селе в 90х и делали бизнес
Так уж сложилось в моей жизни, — пик деловой активности пришелся на девяностые годы. До той поры государство не особо позволяло обостриться деловым качествам народонаселения, а после возраст многих камнем тянул к более размеренному существованию.
В начале девяностых, государство, в бессилии, махнуло рукой на народишко, дав отмашку на самостоятельное выживание. Делать было нечего и мы с женой выделились из умирающего совхоза в фермерское хозяйство.
В 90е было трудно всем, совсем уж тяжко пришлось жителям сельской местности.
Профиль был выбран нами беспроигрышный. Народ всегда испытывает потребность в хотя бы какой-нибудь сытости, и занялись мы выращиванием картофеля — продукта самого популярного во все времена.
Совхоз выделил, по паям, восемь гектаров пахотной земли, и двадцать четыре гектара сенокосных угодий. По имуществу нам досталось половина коровы, это «сокровище» мы взяли мясом и продали, увезя на базар недалеко расположенного небольшого городка.
Денег хватило аккурат на оформление краткосрочного кредита под двести тринадцать процентов, который помог взять долгосрочный кредит под те-же проценты, часть, которого, ушла на погашение краткосрочного «ярма». На оставшиеся деньги купили колесный трактор и плуг к нему, не копать-же восемь гектар лопатой.
Надо сказать большое спасибо государству, что давало деньги на развитие, прекрасно понимая, что возврата не будет. Нам несколько раз отсрочили выплаты по тому кабальному кредиту, потом окончательно списали, но тело кредита мы все-равно выплатили.
Так, относительно безбедно — по отношению к совхозному крепостному, семья жила до конца девяностых. В нулевых страна начала подниматься с колен, рынок начал заполняться, и мелким хозяйствам стало очень сложно конкурировать с крупными. Мы занялись другим бизнесом, кардинально изменив структуру хозяйства, вплоть до переезда в другой регион.
Побег и «черные полковники»
Уже в новой России, через три года после распада СССР, Успенский выпускает первое большое продолжение первой книги о Простоквашине — «Тетя дяди Федора, или Побег из Простоквашино» (1994). В ней военный переворот всё-таки происходит, но локальный, семейный: в деревню на постоянное место жительства приезжает старшая сестра мамы дяди Федора, полковник в отставке Тамара Семеновна Ломовая-Бамбино. С ее появлением простоквашинцы переходят на «военное положение», вынужденно перестраивая свою жизнь на армейский лад. Наделенная авторитарной властью тетя уверена, что обладает сакральным знанием о правильном счастье:
Чтобы избавиться от непрошенного руководства, которое существует ради самого себя и осложняет жизнь народу, герои решают выдвинуть кандидатуру тети на выборы в Государственную думу. Занявшись политикой, она перестанет находить время на то, чтобы терзать домочадцев приказами вроде «для юмора у нас будет определенное время, приблизительно с пяти до шести по субботам». На подпольном собрании, организованном в погребе, папа дяди Федора толкает революционные речи, сравнивая режим Тамары Семеновны с греческой хунтой черных полковников, известной репрессивными методами правления. «Подпольщики» составляют текст для агитационной листовки, в котором сообщают, что в думе Ломовая-Бамбино «будет представлять интересы сельских жителей и женщин», а также о ее правительственных наградах («одних значков военных килограмма три»).
Узнав, что ее без разрешения выдвинули в депутаты, тетя поначалу свирепеет так, что с корнем вырывает дверь, на которую повесили агитационный плакат. Но затем мысль о политической карьере приходится ей по вкусу. В финале она уезжает на встречу кандидатов с Борисом Ельциным, после которой выбывает из предвыборной гонки, получив назначение на должность главы Простоквашина. В конце книги приводится текст официального документа:
«Постановление Президента России. <…> Переименовать деревню Простоквашино в город Простоквашинск. Мэром города назначить Ломовую-Бамбино Тамару Семеновну. Президент Ельцин Б.Н.».
Осознав, что с Ельциным они не смогут тягаться (они хотели услать тетю к нему, а он отправил ее обратно), простоквашинцы переезжают в соседнюю деревню. Преследовала ли их тетя? неизвестно — с окончанием книги художественная вселенная обнулилась, и в начале следующей части герои снова оказались в Простоквашине.
Интересно отношение к тете Тамаре самого Успенского. Оно двойственное, прямо как фамилия героини, в которой сочетается грубость ломовой лошади и чистота bambino (по-итальянски «ребенок»). С одной стороны, Эдуард Николаевич постоянно иронизирует над ее солдафонским желанием подчинить жизнь строгому расписанию. С другой, тетя — образ старой власти, которая кажется симпатичнее в сравнении с новой, представленной соперником тети на выборах, неким Толстовым А.С. — коммерсантом, одновременно торгующим мылом, нефтью, гуталином и нафталином.
Что за кризис?
В ближайшее время экономику России ждёт большая трансформация: многие отрасли подпадают под санкции, ряд иностранных компаний приостанавливает свою деятельность в стране. Нарушаются старые партнёрские связи, рвутся логистические цепочки. Всё это окажет сильное влияние на рынок труда: какие-то компании будут вынуждены закрыться, какие-то — оптимизировать штат.
Правительство РФ уже вводит ряд мер по смягчению последствий, но они не смогут полностью компенсировать издержки происходящего.
Период турбулентности будет продолжаться до тех пор, пока экономика полностью не перестроится на новую реальность. А это значит, что риск лишиться работы довольно велик.
Ширпотреб на рынке
Елена Мазур: сразу же после развала Союза, прилавки магазинов опустели. Невозможно было нормально ни одеться, ни покушать, ни приобрести средства личной гигиены. Зато массово забирали отложенное со своих сберегательных книжек. Вроде денег много, а нечего на них купить. Мы с мужем решили приодеть наших дорогих киевлян. Вот так стартовал наш коммерческий проект под названием «Качественные джинсы-варёнки и свитера из Турции». В девяностых ещё предпринимательства официального не было. Просто платили «местовое» на рынке и продавали. Торговали на местной «Бессарабке» в Киеве, это были 1992-93 года.
Товар приобретали на громадном турецком опте, что находился в Хмельницком. Привозили в Киев, «наваривали» буквально 200-300 процентов на каждой вещи. Очень было выгодно, так как налогообложения жёсткого не существовало, а людям надо было одеваться. Да и весь турецкий товар был отличного качества, сейчас такого точно нет. Единственное, что напрягало — это постоянные рекетиры, будто-бы нас «крышевавшие». Вот они могли содрать много денег. Вообще осталось много приятных моментов от благодарных покупателей. Сейчас у нас уже личный магазин, но такого азарта, как в 90-ые точно нет!
Взять огромный кредит, а потом погасить его с одной зарплаты (дело было в конце 80х)
В конце 80-х выдавались беспроцентные кредиты на 5 лет на развитие крестьянских-фермерских хозяйств.
На двести тысяч тогда можно было купить 17 тракторов, построить два двухквартирных кирпичных добротных дома, купить комбикорм на год для кормления 200 голов КРС.
Одни граждане брали такой кредит, а другие об этом даже не знали, не знали даже чиновники.
Потом деньги обесценились, так как включили печатный станок, стала расти бешеными темпами инфляция. Наши накопления в банках обесценились и превратились в копейки, а кто получил такие кредиты, и хорошо их прокрутил в обороте, в различном бизнесе, выгодно вложил дело, тот баснословно стал богатеть.
Но у всех все по-разному. Некоторые разорились, некоторые распрощались с жизнью. А некоторые, попавшие в струю и возившие деньги мешками от дохода в торговом бизнесе, не знали куда их девать и что с ними делать.
Они только сейчас поняли, что надо было вкладывать в недвижимость, сейчас они поняли какие были «тупые и лохи». Сейчас они сокрушаются и сожалеют, что тогда ничего не понимала. Они не понимали, что надо обогащаться.
Нет, они сейчас живут ни с последней копейки, они сокрушаются о своих упущенных возможностях огромного прироста капитала.
Вот и судите кто умный, а кто просто удачлив и оказался в нужное время и в нужном месте. Умные, честные чиновники работали за жалкие гроши и без зарплаты, умирали в нищете и не знали открывшиеся пути и каналы в стране для обогащения.
Одна сослуживица мне говорила, что взяв в банке в то время кредит 35000 рублей на строительство жилого дома, они с мужем сильно переживали, как будут рассчитываться. А тут пошла такая инфляция, такой рост нулей к заработной плате, что кредит стало возможным погасить из месячной зарплаты.
Вы помните когда один килограмм колбасы стоил 20 000 рублей? Вот оттуда и пошло начало расслоения в обществе. Вот как делались реформы тогдашних властителей дум.
Надежда
Как медсестра спасла свою коллегу во время перестрелки братков в 90е
Случилось это в 90-е. В нашем отделении работала медсестра. Около 30 лет, стройная, черноволосая, с отличной фигурой. Она сразу стала любимицей мужского коллектива. А женщины её ненавидели.
Когда у Марины (так её звали) завязались отношения с хирургом, ненавидеть её стали ещё больше. Михаил Валерьевич работал у нас и в частной клинике, водил дорогую машину, одевался дорого, делал подарки. Спортивный холостяк с избытком денег. Даже замужние дамы смотрели на него с вожделением.
С Мариной они были красивой парой, но вот только его все любили, а её — ненавидели. В один день всё изменилось.
Привезли к нам с пулевым ранением какого-то криминального авторитета. Через несколько дней за ним приехали его «конкуренты». Случилась перестрелка. Ранили одну из медсестёр. Она лежит в коридоре зовёт на помощь. Врачи и медсёстры попрятались. Наш авторитет и его телохранитель в палате. В примыкающем коридоре — конкуренты. Обе стороны ждут, что кто-то снова пойдёт в атаку. А сестра теряет кровь.
Марина и Михаил вместе палате в конце коридора. Все боятся прийти на помощь раненой — легко можно получить пулю. Михаил мог бы попытаться, все от него ждут смелого поступка, но он прячется за кроватью.
И вот неожиданно Марина ползком через весь коридор устремляется к раненной коллеге и тащит её по полу в палату, где другие сёстры тут же принимаются перевязывать рану. К приезду милиции посетители авторитета уже ушли.
Марина стала всеобщей любимицей. Её даже наградили за смелый поступок. А наш больной при выписке приподнёс ей огромный букет и конверт.
Для меня 90е — время опасное, я видела много людей, пострадавших в «разборках», в отличие от большинства обывателей — прекрасно понимала, как опасно на улицах.
Но всё же это было время ожидания перемен, ожидания чего-то хорошего впереди. Вот пройдёт этот передел, это безумие и начнётся новая жизнь, как во всех развитых странах, чистая, обеспеченная, как в сериалах.
Выживали своим огородом
Про 93 год, запомнилось, потому что брат родился в этом году (г. Балта, Одесская обл.). Папа работал главным инженером на сельскохозяйственном предприятии, а в сезон собирал пшеницу и свеклу сахарную. Мама была в декрете с братом новорожденным, доход был только зарплата папы, которую перестали платить деньгами и давали в «натуральном» виде, то есть он год работал без заработной платы, а в конце сезона (после уборки) ему давали зерно и сахар. Давали его не так много, родители зерном кормили хозяйство, которым мы питались, а сахар продавали, что были деньги.
Помню, как сейчас, брат маленький, ему там надо что то купить, папа берет 2 мешка сахара и мы с ним вдвоем едим на рынок продавать его, если продали тогда покупаем, то что нужно было, бывало такое, что ездили по несколько раз, что бы продать пару мешков.
Денег было тогда у всех не много, но никто не голодал, так как все имели огород и подсобное хозяйство, у родителей всегда было по 10 свинок, которых резали, а когда совсем туго с деньгами — то задавали живым весом. Так и выживали.
Но разве реально защититься от потери работы?
Не существует рецептов, гарантирующих стопроцентный успех, но можно говорить о способах повысить антикризисную устойчивость. Это понятие включает как меньший риск потери работы, так и повышение вероятности найти новую.
Мы рассмотрим две стратегии, которые дают возможность чувствовать себя увереннее на рынке труда.
Но прежде — важный совет.
Никто не знает, в какую точно конфигурацию в конце концов соберётся российский рынок. Но можно практически однозначно утверждать, что он будет другим, не таким, как раньше. А значит, нужно морально готовиться к тому, что ваши нынешние знания и навыки в новой конфигурации могут оказаться не востребованы. Например, если ваша основная компетенция — развитие сообществ в Instagram*, то, возможно, вы уже никогда не найдёте работу именно по этой специальности.
Примите это. Не ждите, что всё вернётся. Будьте готовы менять себя, изучать новое и начинать с нуля. Во времена кризисов выигрывают те, кто меняется вместе с обстоятельствами.
Налёт рекетиров
Валерия Александрова: в 1992 году в Кировограде один друг нашей семьи основал свой бизнес про продаже автозапчастей. Дела пошли очень хорошо, но вскоре ему стали угрожать. Он никогда не распространялся ни об этих людях, ни о их цели. Но мы догадывались, что он он сам ввязался во что-то незаконное, иначе его доход объяснить было нельзя.
Однажды рано утром дверь его частного дома вышибли пятеро неизвестных в масках. Они искали деньги. Но сразу информацию получить не удалось. Тогда они привязали к стульям супругов и стали их пытать. Сначала перерезали у них на глазах горло кошке. Потом избивали.
Хозяин все не желал говорить, и бандиты ужесточили меры. Они начали подносить руки жертв к открытому огню, тушить об их тела сигареты. Но, как нам позже рассказывали друзья, самое страшное ждало впереди. С каждого пальца их обожженных рук негодяи живьем вырывали ногти. Свои деньги они все-таки получили и скрылись.
Хозяин заявлять в милицию не стал. Жена его до сих пор периодически проходит лечение в психиатрической больнице.
